Стояло субботнее утро, и Королева была во Флориде, собирая у богачей деньги. Погода стояла ясная и холодная. Он хотел встать поздно и во что бы то ни стало поиграть в гольф. Но уже в семь он сидел за своим рабочим столом в полном параде и выслушивал предложения Флетчера Коула о дальнейшем распорядке дня. Ричард Хортон и Генеральный прокурор уже имели беседу с Коулом, и теперь вид у него был расстроенный.

Дверь открылась, вошел Хортон. Они обменялись рукопожатием, и Хортон присел к столу. Коул стоял рядом, и это раздражало Президента.

Хортон был однообразен в скучен, но это был искренний человек, умевший тщательнейшим образом все обдумать, прежде чем начать действовать. Он взвешивал каждое слово. К Президенту он был лоялен, и можно было смело довериться его здравому смыслу.

— Мы серьезно рассматриваем возможность формального расследования судом присяжных гибели Розенберга и Дженсена, — начал он монотонным голосом. — В свете случившегося в Новом Орлеане мы считаем, что этим необходимо заняться немедленно.

— Но ФБР уже ведет расследование, — сказал Президент. — По этому делу у них задействованы триста агентов. Почему мы должны вмешиваться в это?

— Они расследуют дело о пеликанах? — спросил Хортон, заранее зная ответ. Он знал, что в этот самый момент Войлс находится в Новом Орлеане и с ним множество агентов. Он знал, что они уже опросили сотни людей и собрали кипы бесполезных показаний. Он знал также, что Президент попросил Войлса прекратить дело и что Войлс не сказал Президенту всего.

Хортон никогда не упоминал при Президенте о деле о пеликанах, и тот факт, что Президент знает о нем, просто изводил его. Сколько еще человек знает о нем? Вероятно, тысячи.

— Они ведут расследование во всех направлениях, — сказал Коул. — Они дали нам копию почти две недели тому назад, и отсюда мы сделали вывод, что они этим занимаются.

Это было как раз то, что Хортон ожидал от Коула.

— Я глубоко убежден, что администрация должна немедленно взяться за расследование этого дела. — Он говорил так, как будто выучил все это наизусть, и это раздражало Президента.

— Зачем? — спросил Президент.

— А что, если дело бьет в точку? Если мы ничего не предпримем, а истина в конце концов выплывет наружу, последствия могут быть непоправимыми.

— Скажите честно, вы верите, что это правда? — спросил Президент.

— Все очень подозрительно. Первые два человека, видевшие дело, мертвы, а тот, кто написал его, исчез. Вполне логично, раз кто-то так хотел убить судей Верховного суда. Других явных подозреваемых нет. Из того, что я слышал, ФБР сбито с толку. Да, необходимо этим заняться.

В расследовании Хортона трещин было больше, чем в подвале Белого дома, и Коул пришел в ужас от мысли об этом маскараде с созывом суда присяжных и вызовом свидетелей. Хортон — честный человек, но департамент юстиции переполнен юристами, не умеющими держать язык за зубами.

— Не думаете ли вы, что это несколько преждевременно? — спросил Коул.

— Нет, не думаю.

— Вы видели сегодняшние газеты? — опять спросил Коул.

Хортон, конечно же, бросил взгляд на первую страницу “Пост” и прочел спортивный отдел. В конце концов, была суббота. Он слышал, что Коул еще до рассвета просматривает по восемь газет, и поэтому вопрос ему не понравился.

— Я просмотрел пару штук, — сказал он.

— А я несколько, — скромно вставил Коул. — И нигде ни слова об этих двух мертвых юристах, или о девушке, или о Маттисе, или о чем-либо, касающемся этого дела. Если вы начнете формальное расследование сейчас, это будет материал для передовицы на целый месяц.

— Вы думаете, это просто забудется? — спросил Хортон у Коула.

— Возможно. У нас есть основания надеяться на это.

— Вы оптимист, мистер Коул. Мы не можем спокойно сидеть и ждать, пока пресса проведет это расследование за нас.

Коул едва не рассмеялся, услышав это. Он улыбнулся Президенту, который бросил на него быстрый взгляд, я лицо Хортона стало медленно заливаться краской.

— Разве нельзя подождать недельку? — сказал Президент.

— Можно! — выпалил Коул.

Именно этого решения подождать недельку Хортон и ожидал.

— За неделю все может полететь к чертям, — неуверенно сказал он.

— Неделю подождем, — приказал Президент. — Встретимся здесь в следующую пятницу и тогда начнем действовать. Я не говорю “нет”, Ричард, мы подождем лишь несколько дней.

Хортон пожал плечами. Это было больше, чем он ожидал. Его тылы были прикрыты. Он мог бы пойти прямо в свой офис и продиктовать длинную докладную со всеми подробностями этой встречи; его голове ничего не грозило.

Коул выступил вперед и протянул ему какую-то газету.

— Что это?

— Еще имена. Вы их знаете?

Это был список птицелюбов: четверо судей, слишком больших либералов и поэтому довольно неудобных кандидатов, однако план Б предусматривал радикалов — защитников окружающей среды в Верховном суде.

Хортон сначала бегло пробежал список, а затем прочел с большим вниманием.

— Вы шутите!

— Их нужно проверить, — сказал Президент.

— Эти парни — несгибаемые либералы, — пробормотал Хортон.

— Да, но они поклоняются солнцу и луне, деревьям и птицам, — мягко пояснил Коул.

Хортон понял и вдруг улыбнулся.

— Понимаю. Любители пеликанов.

— Но они почти уже вымерли, — сказал Президент.

Коул направился к двери.

— Я хотел бы, чтобы их уничтожили десять лет назад.

Она не звонила до девяти, когда Грей обычно приезжал на свое рабочее место в отдел новостей. Он уже прочел “Таймс” и ничего там не нашел. Развернул новоорлеанскую газету и бегло просмотрел ее. Ничего. Значит, напечатали все, что было им известно. Каллахан, Верхик, Дарби и тысяча вопросов, на которые нет ответов. Он допускал, что “Таймс” и, возможно, “Таймс-Пикант” в Новом Орлеане видели дело или слышали о нем, а в таком случае они знали о Маттисе. Он допускал также, что если они взялись проверять это, то уже не выпустят из когтей. Но у него была Дарби, а они могли найти Гарсиа, и, если бы можно было проверить Маттиса, они бы сделали это.