Лимузин Гмински выехал на Канал, развернулся на полной скорости и резко остановился перед “Шератоном”. Обе передние дверцы распахнулись. Гмински выскочил из автомобиля и устремился внутрь, сопровождаемый тремя личными помощниками с сумками и портфелями, семенившими за ним.

Было почти два часа ночи и было очевидно, что Директор спешит. Он не остановился перед стойкой регистрации, а направился прямо к лифтам. Помощники, бежавшие за ним, придержали для него дверцу, и, пока они поднимались на шестой этаж, никто не промолвил ни слова.

Три его личных агента ждали в угловой комнате. Один из них открыл дверь, и Гмински ввалился внутрь без какого-либо приветствия. Помощники свалили сумки и портфели на кровать. Директор сорвал с себя пиджак и швырнул на стул.

— Где она? — рявкнул он агенту по имени Хутен.

Агент, которого звали Сванк, приоткрыл шторы. Гмински подошел к окну.

Сванк показал на “Мариотт”, который находился через улицу на расстоянии одного квартала:

— Она на пятнадцатом этаже, третья комната с улицы, свет еще включен.

Гмински уставился на “Мариотт”:

— Ты уверен?

— Да. Мы видели, как она входила и расплачивалась кредитной карточкой.

— Бедный ребенок, — сказал Гмински, прохаживаясь около окна. — Где она была прошлой ночью?

— “Холидей Инн” на Рояль. Расплатилась кредитной карточкой.

— Вы заметили кого-нибудь, следящего за ней? — спросил Директор.

— Нет.

— Дайте воды, — сказал он помощнику. Тот немедленно бросился к корзине со льдом и загрохотал кубиками.

Гмински присел на край кровати, сжал пальцы и методично прощелкал каждым суставом.

— Что ты думаешь об этом? — спросил он Хутена, старшего из трех агентов.

— Они идут по ее следу. Они подбираются к ней. Она будет мертва через сорок восемь часов.

— Она не совсем глупа, — вставил Сванк. — Она остригла волосы и перекрасила их в черный цвет. Она все время передвигается. Совершенно очевидно, что она не собирается в ближайшее время уезжать. Я бы дал ей семьдесят два часа до того, как они ее найдут.

Гмински отхлебнул воды:

— Это означает, что ее маленькое дело попало в самое яблочко. И это означает, что наш друг находится в отчаянном положении. Где он?

Хутен ответил немедленно:

— Понятия не имеем.

— Мы должны его найти.

— Его не видели три недели.

Гмински поставил стакан на стол и взял ключ от комнаты.

— Так что ты думаешь? — спросил он Хутена.

— Должны ли мы забрать ее оттуда? — спросил Хутен.

— Это будет нелегко, — сказал Сванк. — У нее может быть оружие. Кого-нибудь может ранить.

— Она напуганное дитя, — сказал Гмински. — Кроме того, она обычный гражданин, а не гангстер. Мы не можем позволить себе хватать посреди улицы граждан.

— Тогда она долго не протянет, — сказал Сванк.

— Как вы думаете ее взять? — спросил Гмински.

— Есть несколько способов, — ответил Хутен. — Схватить ее на улице. Войти к ней в комнату. Я могу проникнуть к ней в комнату меньше чем за пять минут, если уйду прямо сейчас. Это не трудно. Она не профессионал.

Гмински медленно прошелся по комнате. Все смотрели на него. Он взглянул на наручные часы.

— Я не склонен брать ее, — произнес он. — Давайте поспим четыре часа и встретимся здесь в шесть тридцать. Отложим это. Если вы сможете убедить меня взять ее, тогда я прикажу это сделать, о’кей.

Они послушно кивнули.

Вино сработало. Она дремала в кресле, затем перебралась на кровать и крепко уснула. Телефон звонил. Покрывало свешивалось на пол, а ее ноги лежали на подушке. Телефон звонил. Веки были склеены. Разум оцепенел и потерялся в сновидениях, но где-то в глубине подсознания что-то работало и сказало ей, что телефон звонил.

Глаза открылись, но почти ничего не видели. Солнце встало, свет был включен, и она уставилась на телефон.

Нет, она не просила себя будить. Она на секунду задумалась над этим и точно вспомнила. Нет, не просила. Она сидела на краю кровати и слушала, как он звонит. Пять звонков, десять, пятнадцать, двадцать. Это не кончится. Наверное, кто-то ошибся номером, но он бы тогда повесил трубку после двадцати.

Номером никто не ошибся. Пелена начала таять, и она подвинулась поближе к телефону. За исключением клерка у стойки регистрации, и, может быть, босса, и, вероятно, прислуги, ни одна живая душа не знала, что она находится в этой комнате. Она заказывала еду, но больше никуда не звонила.

Телефон замолк. Хорошо, значит, это все-таки кто-то ошибся номером. Она пошла в ванную, и он зазвонил снова. Она считала. После четырнадцатого звонка она сняла трубку:

— Алло.

— Дарби, это Гэвин Верхик. С тобой все в порядке?

Она села на кровать.

— Как ты узнал номер?

— У нас есть способы. Послушай...

— Подожди, Гэвин. Подожди минуту. Дай подумать. Кредитная карточка, правильно?

— Да. Кредитная карточка. След на бумаге. Это ФБР, Дарби. У нас есть способы. Это не так-то и трудно.

— Тогда они тоже могут это сделать.

— Я полагаю, да. Останавливайся в маленьких гостиницах и плати наличными.

В животе засосало, и она растянулась на кровати. Вот как. Нетрудно. След на бумаге. Ее, наверное, убьют. Из-за следа на бумаге.

— Дарби, ты слушаешь?

— Да. — Она посмотрела на дверь, чтобы убедиться, что та заперта на цепочку. — Да, я слушаю.

— Ты в безопасности?

— Я думала, что в безопасности.

— У нас есть кое-какая информация. В три часа в кампусе будет траурная церемония, а затем погребение, на котором будут присутствовать только родственники. У меня был разговор с его братом, и он попросил меня присутствовать на похоронах и стоять у гроба. Я буду вечером. Я думаю, нам необходимо встретиться.

— Зачем нам встречаться?

— Ты должна доверять мне, Дарби. Твоя жизнь в опасности, и ты должна меня выслушать.

— Что решили ваши ребята?

Пауза.

— Что ты имеешь в виду?

— Что сказал директор Войлс?

— Я не разговаривал с ним.

— Я думала, ты его поверенный и можешь с ним поговорить. В чем дело, Гэвин?

— В данный момент мы не предпринимаем никаких действий.

— Что это может означать, Гэвин? Объясни.