В фирме “Брим, Стернс и Кидлоу” согласно последнему выпуску юридического справочника Мартиндэйл — Хаббелл было 190 адвокатов, а в “Уайт и Блазевич” — 412. Поэтому, в лучшем случае Гарсиа мог оказаться лишь одним из этих 602. Однако если бы Маттис владел и другими фирмами Вашингтона, то число адвокатов было бы еще больше, и у них совсем не было бы шанса найти Гарсиа.

Как и предполагалось, в “Уайт и Блазевич” не было никого по имени Гарсиа. Дарби поискала еще какое-нибудь испанское имя, но не нашла. Это было одно из безупречных заведений, заполненных выпускниками престижнейших университетов США, с длинными именами, заканчивающимися числительными. Кое-где попадались женские имена, но лишь две из их обладательниц оказались пайщиками; большинство женщин поступило в фирму после 1980 года. Если бы Дарби удалось закончить юридический факультет, то она бы не стала рассматривать, даже как вариант, работу на такой фирме.

Грентэм предложил, чтобы она проверила испанские имена, так как имя Гарсиа было несколько необычно для фамилии. Может быть, этот тип испанского происхождения, а так как Гарсиа — очень распространенное испанское имя, то, возможно, по телефону он просто не расслышал. Тут что-то было не так. В этой фирме не было испанцев.

Согласно справочнику у “Уайт и Блазевич” были солидные и богатые клиенты: банки, “Форчун-500” и много нефтяных компаний. Им попались четыре клиента в судейских мантиях, которые были ответчиками по данному делу, но мистера Маттиса не было. Были еще химические и судостроительные компании, а также представители правительств Южной Кореи и Сирии от фирмы “Уайт и Блазевич”. “Как глупо! — подумала она. — Кто-то из наших врагов нанимает наших адвокатов, чтобы обрабатывать наше правительство. Вот и нанимай после этого адвокатов!”

Фирма “Брим, Стернс и Кидлоу” представляла собой уменьшенный вариант “Уайт и Блазевич”, но, черт возьми, там в списке было всего четыре испанских имени. Она выписала их. Двое мужчин и две женщины. Дарби отметила, что эта фирма должна была преследоваться судебным порядком за расовую и половую дискриминацию. В последние десять лет фирма нанимала разного сорта людей. Список клиентов был обычным: нефть и газ, страхование, банки, правительственные учреждения. Наискучнейшая чепуха!

Она сидела в углу Фордхэмской юридической библиотеки уже час. Была пятница, десять утра по нью-йоркскому времени и девять по новоорлеанскому, и вместо того, чтобы прятаться в библиотеке, в которой она никогда не была прежде, она должна была сидеть на занятиях по федеральной процедуре профессора Алекса (он ей никогда не нравился, но по нему сейчас она сильно скучала). Рядом сидела бы Алиса Старк, а за ее спиной маячил бы один из ее дружков Рональд Петри, вечно пристававший к ней с просьбами о свидании и вечно отпускавший непристойные шуточки. Теперь она тосковала и по нему тоже. Тосковала по тихим утрам на балконе Томаса, где сиживала, прихлебывая кофе и ожидая, когда начнет оживать, стряхивая с себя паутину сна, Французский квартал. Тосковала по запаху одеколона от банного халата Томаса.

Она поблагодарила библиотекаря и вышла из здания. На Шестьдесят второй улице она направилась на восток, к парку. Было прекрасное октябрьское утро с чистым небом и холодным ветром. Приятное разнообразие по сравнению с Новым Орлеаном, но в данных обстоятельствах это трудно было оценить. На ней был новый шарф, замотанный до подбородка. Волосы были еще темные, но она больше не подстригалась. Она решила не оглядываться. Возможно, за ней не было хвоста, но она знала, что пройдут годы, прежде чем она сможет бродить по улицам без страха. Деревья в парке величественно возвышались в своем желто-оранжево-красном одеянии. Легкий ветерок играл листвой. Она повернула к югу по Сентрал-Вест-авеню. Завтра она уедет и проведет несколько дней в Вашингтоне. А потом, если уцелеет, покинет страну и, может быть, отправится на Карибское море. Она была там дважды; тысячи маленьких островков, где большинство людей говорят на каком-то английском диалекте.

Пора уезжать из этой страны. Они потеряли ее след, и она уже зарегистрировалась на рейсы до Нассау и Ямайки. Она могла бы попасть туда еще засветло.

Дарби нашла в глубине маленькой закусочной на Шестой авеню телефон-автомат и набрала служебный номер Грея:

— Это я.

— Ну, наконец-то! Я боялся, что ты уже смылась из страны.

— Как раз собираюсь это сделать.

— А недельку можешь подождать?

— Вероятно, смогу. Буду там завтра. Что тебе известно?

— Да собираю всякий хлам. Есть копии годовых отчетов семи государственных корпораций, на которых шьют дело.

— Шьют обычно одежду.

— Ты будешь когда-нибудь снисходительной? Мат-тис не является ни служащим, ни директором ни одной из фирм.

— Есть что-нибудь еще?

— Всего лишь запись тысячи телефонных звонков. Вчера я потратил три часа, околачиваясь у зданий суда в поисках Гарсиа.

— Ты бы не нашел его в здании суда. Грей. Это не такой юрист. Он служит в корпорации.

— Я думал, у тебя есть идея пооригинальнее.

— Даже несколько.

— Тогда я жду тебя здесь.

— Я позвоню, когда доберусь.

Только не звони ко мне домой.

Она секунду помолчала:

— Можно спросить, почему?

— Потому что тебя могут подслушать и выследить. Один из моих лучших информаторов считает, что я потерял достаточно перышек, чтобы попасть под наблюдение.

— Превосходно! И ты хочешь, чтобы я неслась туда и составила тебе компанию?

— Мы будем в безопасности, Дарби. Просто нужно соблюдать осторожность.

Она крепче прижала к уху телефонную трубку и стиснула зубы.

— Как ты смеешь говорить мне об осторожности?! Я увертывалась от бомб и пуль все эти десять дней, а ты такой самодовольный чурбан, что говоришь мне об этом! Иди ты к дьяволу, Грентэм! Лучше я буду держаться от тебя подальше.

Она замолчала и окинула взглядом маленькое кафе. Двое мужчин за ближайшим столиком смотрели на нее. Она слишком громко говорила. Дарби отвернулась и глубоко вздохнула.

Послышался смущенный голос Грентэма:

— Извини, я...